Новости – Общество
Общество
10 литров вина за рубашку
Фото: Марина Сенина
Корреспондент «Русской планеты» побывала в частном этнографическом музее Орловской области
6 августа, 2014 10:02
14 мин
Пенсионеры Сергей и Нина Булычевы живут в небольшом селе Долбенкино Дмитровского района Орловской области. Пять лет назад они взяли деньги в долг и открыли частный этнографический музей.
Старина в голове
Приезжаю в Долбенкино: выхожу на автобусной остановке. Осматриваюсь: по обе стороны дороги — частные дома. Перед одним из жилых строений с деревянным аистом на крыше — недостроенная ветряная мельница. У проходящего мимо местного жителя интересуюсь, где находится частный музей. Он с улыбкой указывает на дом с мельницей. Через несколько минут уже знакомлюсь с Ниной и Сергеем Булычевыми.
– Пять лет назад супруга предложила открыть музей. Я сначала безумно не хотел этим заниматься. Это столько работы! Новый, отдельный, дом пришлось строить под музей, а это столько средств, сил! И не было тяги даже к старине, — рассказывает Сергей Булычев.
– Я его все же приучила, — продолжает Нина Булычева. — Теперь мы единомышленники. Болеем, но идем доделывать начатые дела в музее, на мельнице и по дому.
Нина Булычева отмечает, что она всю жизнь интересовалась старинным вещам: сначала просто собирала экспонаты, но только через много лет задумалась о создании дома-музея.
– Раньше было просто интересно приобрести какую-либо старинную вещь. Сейчас все для музея. По крупицам собираем его, — рассказывает Нина Булычева. — Самый первый наш экспонат — колокольчик. Он был отлит в 1855 году. Нам с мужем было по 20 лет. Пошли в лес за земляникой. А там — поляна, на ней — пень. И на пне — колокольчик. Это знак был заниматься стариной. Хотя у меня всегда была эта старина в голове.
Патефоны и иконы
Семья Булычевых соглашается провести экскурсию по музею. Нина Булычева открывает дверь в дом. Заходим в прихожую. Здесь — столетний деревянный шкаф, привезенный из Украины, соха у окна и расписанный ветераном Великой Отечественной войны ковер на стене.
Сергей Булычев отворяет дверь в основной зал музея. Передо мной в большой комнате без окон — десятки экспонатов. Они представляют жизнь русского человека с XVII по XX века.
Первое, на что Нина Булычева просит обратить внимание, — картины у входа.
– Это бабушка местная вышивала. Я ей специально заказывала работы. Вот, когда она вышивала эту картину, ей было уже 90 лет. И бабушка забыла настоящее название полотна. Моя дочь была маленькая тогда, похожа на героиню картины. Вот и назвали работу «Поленька», — делится Нина Булычева.
Сергей Булычев указывает на массивный деревянный диван. Рассказывает его историю.
– Этот диван был в партизанском отряде в землянке. Здесь, недалеко, в поселке Трубичино Курской области, стояли партизаны. Они жили нормальной жизнью и брали у кого-то мебель, у кого-то еду. Взяли они себе и диван этот. И вот, когда немцев выбили, партизаны ушли: бросили и мебель в землянке. Хозяйка дивана нашла свою мебель и на себе, с веревкой на плече, несла его пять километров до дома. А он тяжеленный, — восхищается Сергей Булычев.
Рядом с диваном — сервант. В нем коллекция советских фотоаппаратов и даже первая модель американского «Кодака» с гармошкой. На соседнем столе — патефоны.
– Здесь у нас и немецкие, и русские патефоны. Это были первые патефоны, которые мы купили. Большие деньги отдавали за них. Чтобы открыть музей, чтобы было интересно гостям, нужна была хорошая коллекция, вот и пришлось покупать, — рассказывает Нина Булычева.
Интересуюсь, откуда появляются в музее новые экспонаты.
– Первое время, когда никто не знал о нашем музее, все покупали на свои деньги. Только через год после открытия нам стали дарить экспонаты. Сейчас много у нас подаренного, но кое-что и покупаем, конечно, — делится Нина Булычева.
Подходим к столу, на котором стоит швейная машинка. Хозяева музея называют ее ценным экспонатом.
– Это первая подольская швейная машинка. Сделана она по немецкой лицензии. Это наша копия машинки «Зингер». Здесь челнок не круглый, как у всех по тем временам машинкам, а плавающий, — рассказывает Сергей Булычев.
В углу зала — около десятка икон. На каждой — красно-белый рушник — декоративное полотно прямоугольной формы. Рядом — православный деревянный крест, жженый по концам. Почти все иконы, рушники и крест привезены Ниной Булычевой с ее родины, из украинского города Севска.
– Все с моей деревни. Когда коммунисты громили церкви, все добро спасали местные жители. Вот и иконы, и рушники, которые, кстати, все тканные, достались моей семье. Часто вспоминаю тот момент, когда сюда перевозили все это и думаю, почему так: деревня большая, а крест единственный достался мне? — делится Нина Булычева.
Среди икон есть две, подаренные музею несколько лет назад бывшим военным летчиком из Железногорска Михаилом Ковтуном.
– Никто не смотрел за иконами его прадедов, а они по наследству передавались. Однажды выставили их в гараж. Ковтун счел такой поступок нехорошим и привез иконы к нам. Сказал, что мы их можем сохранить, и волноваться он не будет, — рассказывает Нина Булычева.
«Лаптям более полувека»
Особенная гордость музея — светские и церковные книги. Написаны они на старославянском и современном русском языках. Всем экспонатам более ста лет.
– Книги старинные у нас, — говорит Нина Булычева и подводит меня к стеллажу и витрине с книгами в темно-коричневых обложках. — У нас много таких хороших книг, но нет места, чтоб их выставить. С Лубянской школы приезжали однажды учителя, больше двух часов находились здесь, читали, изучали. В основном, эти книги тоже с моей деревни. Написаны некоторые в 1855 году. Матушка Ксения из нашего монастыря подарила нам книги церковные, которым более 300 лет. Они еще с железными защелками, — рассказывает хозяйка музея и указывает на раскрытые книги с выпавшими из переплета желтыми листами.
Недалеко от старинных книг, в соседнем углу, — русская печь. Рядом с ней кровать с расшитым постельным бельем. Перед кроватью деревянная люлька, подвешенная к потолку, и стол, на котором чугунные утюги: угольные и без нагревателей. На стене разных размеров лапти.
– Тут у нас уголок из более далекого прошлого. Лаптям этим, — рассказывает Сергей Булычев и указывает на стену с лаптями, — тоже более века. Говорят, кстати, что за месяц четыре-пять пар лаптей снашивали взрослые люди. Перед тем, как надевали их, наматывали онучи, чтоб ноги не натирать. Вот и у нас они есть, им тоже более сотни лет. Здесь у нас и представлены цвайки — то, чем плели лапти, металлические крюки.
Кадушки да севалки
Мне показывают четвертый угол музея. Он заставлен разными бочками, совками, граблями, лопатами. Возле инвентаря на лавочке сидят игрушечные дед и бабка. Они одеты в народные костюмы.
– Это у нас хоздвор. Здесь севалки — корзины, из которых зерно сеяли. Вилы разные. Четырехрожковые вилы, которыми снопы поднимали, были у богатых. А двухрожковые, обычные палки-рогатки, у тех, кто победнее. Здесь и кадушки. Они очень старые. Еще с деревянными обручами. Эту привезли с моей родины, — делится Нина Булычева и указывает на самую большую кадушку. — Ей более ста лет. Ни грамма не течет, в отличие от современных. Дубовая.
Посреди первого зала — витрина. В ней находятся монеты и банкноты, значки и письменные принадлежности эпохи СССР. Рядом стол с самоварами: некоторые из них поцарапаны, погнуты, у одного отломана ручка.
– Самовар один нам подарили, другой я привез с пункта приема металлолома. Купили его мы за 800 рублей. По тем временам, более пяти лет назад, это были немаленькие деньги. А вот этот самовар, — Сергей Булычев показывает на третий экспонат, — привезли мы из соседней деревни. Там бабушка попросила крыльцо ей отремонтировать. Вместо денег за работу взял самовар.
Рядом с самоварами — стеклянный ящик для пожертвований с горстью медных монет.
– Матушка Ксения посоветовала организовать пожертвования. Мы сначала были против, но она сказала: «Люди хотят, быть может, от всей души пожертвовать вам денег, потому что музей очень понравился. Что в этом плохого?» Сделали ящик. Паломники здесь были, они и клали деньги. Но нас деньги не привлекали и не привлекают. Главное, что показываем людям наш музей и радостно на душе, — делится Нина Булычева.
Восстанавливают историю
Мы проходим во второй зал музея. Нина Булычева продолжает экскурсию с ценнейшего экспоната:
– Это ткацкий станок. Он рабочий. Станина (неподвижное основание, на котором располагаются связанные между собой отдельные части машины или станка. — Прим. РП.) новая. Нам отдали станок весь никудышный. Мы вымеряли каждую деталь и сделали новую станину. Все остальное старинное. Привозили с деревни трех бабушек. Помогали навивать (наматывать на вал нити. — Прим. РП.) Никто такого сейчас не умеет, — рассказывает Нина Булычева.
Рядом с ткацким станком, которому более 150 лет, — белые рубахи, украшенные красной ручной вышивкой.
– Ровно сто лет этой рубашке, — говорит Нина Булычева и указывает на женскую рубаху. — Раньше, когда нужно было замуж выходить девушке, шили дары свекровям. Готовили все заранее. Внизу рубашку делали толще — из конопли. Вверху тоньше — изо льна. В ней, в этой рубахе, спали. Кто-то ночью пришел, постучался, женщина на низ юбку повязывала и встречала пришедших. И удобно и нарядно. Даже на работу так ходили.
Другую рубашку Булычевым привели знакомые из Украины. Она была в таком состоянии, что отстирывать ее пришлось пять раз, прежде чем выставить в музее.
– Она в гараже у них лежала. Вся в бензине была: машину ей мыли, руки вытирали. И все же к нам в музей попала. Пришлось отдать знакомым 10 литров вина за эту рубашку. Недешево она обошлась нам, — замечает Нина Булычева.
Переходим к другим экспонатам.
– Это башлык (суконный теплый головной убор — остроугольный колпак с длинными концами, надеваемый поверх шапки. — Прим. РП.) Такие только в двух музеях есть по России. Его хозяин служил в царской армии. Воевал в Австрии. Когда уходил на фронт, у него осталась здесь беременная жена. Он сказал, что если родится мальчик — передать башлык ему. Но родилась девочка. Потом у этой девочки — опять девочка. От нее мы и получили башлык. Ему было ровно 100 лет. В 1917 году же царскую армию расформировывали. Уничтожали все, что было связано с ней. Тех, кто хранил вещи, напоминающие о царской армии, наказывали. А бабушка вот этот башлык хранила в сундуке. Не побоялась же! — говорит Сергей Булычев.
В углу, где висит башлык, — витрина с различными экспонатами времен Великой Отечественной войны: здесь и полусгнившие гильзы, и ножи, корпус винтовки, и прострелянные фляжки. Лежат немецкие и русские каски.
– А это более поздний период, — отмечает Нина Булычева и показывает две фотографии. На них — Никита Хрущев. Он стоит в компании деревенских людей у кукурузного поля. — В 1960 году Хрущев приезжал к нам в деревню. Вот эти старые фото — доказательства этому событию. Их нам с Дмитровска подарил знакомый. Вот такие экспонаты в нашем музее!
– В музее я был в 2010 году. Понравилось. Много чего интересного там увидел: заинтересовали орудия труда. Сейчас, думаю, коллекция пополнилась в разы. В ближайшее время планируем с женой съездить снова, как в Железногорск поедем. Уникальное место. Где ты сейчас встретишь людей, которые на свои деньги восстанавливают историю? — размышляет исследователь культуры и быта древних славян Денис Охотников.
Мельница для свадеб
Сейчас семья Булычевых строит мельницу. В ней будут справлять свадьбы.
– Получили документы на мельницу, как на памятник архитектуры. Ее занесут в специальные базы. Это будет федеральный уровень, — делится Нина Булычева.
В мельнице уже положена плитка, установлены жернова, скоро появятся лопасти.
– Делаем более современный вариант мельницы. Механизм только старый. Плиткой пол уложили, хотя раньше были земляными или деревянными полы. Я с Урала, потому никогда не видел мельниц. Начали по фильмам смотреть, как делается. В Интернете фото мельницы искали, изучали. Начал высчитывать ширину и высоту. Стал интересоваться, под каким углом они складывались. У специалистов спрашивал,— рассказывает Сергей Булычев.
– Вспоминала, как мельницы строились, что в них было. У моего родного деда была мельница. Поэтому еще помню кое-что из ее строения, — говорит Нина Булычева.
По проекту, на первом этаже мельницы — общий зал, где можно поставить столы и принять гостей. На втором — комната невесты. Там будет старинная кровать, стол и сундук.
– Раньше второго этажа не было, мы сделали современнее. Я захотела мельницу потому, что такой музей без нее невозможен. И вообще, мы хотим, чтоб это не просто была мельница, а чтоб для чего-то она еще и служила, — делится Нина Булычева.
Рядом с мельницей построили настоящую русскую печь. В ней будут приготавливаться блюда русской кухни.
«Берем кредиты постоянные»
– Все строим на свои деньги. Больше миллиона уже ушло. Берем кредиты постоянные. Все до граммочки вкладываем в музей и в мельницу. Но я не жалею. Рада, что теперь будет существовать история. И что мы умрем, будут дети, внуки, правнуки смотреть, как люди жили, — говорит Нина Булычева.
Раньше за посещение музея Булычевы не брали денег. После открытия мельницы вход будет платным.
– Мы 16 тысяч рублей в месяц кредит платим. А пенсия 8600 у мужа и у меня. На строительство мельницы миллион взяли. Еще налоги заплатить надо и покушать, хорошо подсобное хозяйство есть. Чтоб хотя бы на кредит хватало, будем теперь деньги брать за посещение музея. Это, конечно, не основная наша цель! Главное, что и у нас, и у гостей душа радуется. Мы делаем эту историю не для себя, а для страны, — заключает Нина Булычева.
поддержать проект
Подпишитесь на «Русскую Планету» в Яндекс.Новостях
Яндекс.Новости
