Новости – Общество

Общество

«Большие формы искусства»

Александр за работой. Фото: из личного архива Александра Носкова

Корреспондент РП изучала виды татуировок, пользующиеся у орловчан наибольшей популярностью

Марина Сенина

29 апреля, 2014 20:19

14 мин

Александр Носков — 30-летний мастер татуировки. Сегодня у него два ученика, а в прошлом — служба в армии, собственная студия и десятки тату-фестивалей. «Русская планета» провела день в тату-салоне и узнала о развитии вида авангардного искусства в Орле, о предпочтениях в нем горожан и тату-легендах.

Перед входом в тату-студию «Камея» объявление: «Тщательно вытирайте ноги». Справа от входа — вешалка и зеркало, рядом еще одно объявление: «Пожалуйста, наденьте бахилы».

Администратор Александра ведет меня в комнату, где «бьют» татуировки. Александр Носков в центре с эскизами в руках. У него двое клиентов, изучающих рисунки.

В просторной комнате с синими обоями два стола, на них стопки рисунков, разбросаны карандаши. Помимо столов диван, кресло и шкаф. В шкафу — пузырьки с краской, тату-машинки, мази, бинты, вата, зеленка. У дивана — гитара. Все очень непринужденно.

Около окна медицинское кресло. Рядом стул и небольшой столик с лампой. На всем полиэтиленовые чехлы. Когда Александр закончил обсуждение, спрашиваю, для чего это.

– По нормам положено — по санитарным. Барьерка называется. Ставится на все, что касается татуировщика. Вплоть до бутылки с водой. Но я скептически отношусь к барьерной защите. Если я поработал с человеком, коснулся этой же лампы перчатками, которые были в крови, а в следующий раз я полиэтилен не меняю, трогаю лампу, то раз, и пошло перекрестное заражение крови, — объясняет Александр.

Смотрим в его ежедневник. Самый большой интервал между посетителями — час.

– Порой поесть некогда. Помню, была долгая работа — бил 28 часов подряд мужчине из Волгограда «костюм». Дважды только перекусил за это время — жена еду привозила.

В комнату заходит девушка. Александр предлагает ей чай.

– Ну что тут?— спрашивает ее мастер, осматривая руку. — Перебивать. Будет больно.

На правой руке у Надежды небольшая татуировка — робот.

– Решила сделать новую поверх старой. Тут шрам у меня был: обожглась в детстве, остались шрамы.

Эскиз будущей татуировки. Фото: Марина Сенина

Александр печатает эскиз, принесенный клиенткой, и рассказывая о среднестатистическом клиенте:

– В основном приходят сделать тату и похвалиться этим. Это не ценители. Особенно, конечно, молодежь. Приходят на пальчиках сделать маленькие татуировочки: звездочки, сердечки. Хорошие работы не делают: все упирается в деньги. Большая работа — большие деньги. Но есть люди, которые делают сейчас тату из-за того, что это стиль. Я считаю, что тату — смысл жизни. Чтоб ее сделать, до нее надо дожить, дойти. Самый взрослый у меня клиент был — 72 года. Мужчина, бил ему на предплечье морду льва. Из женщин приходила клиентка, которой было 56 лет. Делал ей бабочку на плечо. Очень интересный случай. Ей мама не разрешала делать тату. Она пришла ко мне в салон и сказала: «Вчера было 40 дней маме, я хочу сделать татуировку». Бывает, приходят, чтобы скрыть шрамы, повреждения на коже.

Александр прорисовывает на напечатанном эскизе с помощью специальной бумаги главные контуры.

– Прорисовываю контуры, светотень. С помощью бумаги, что подложена под рисунком, делаю зеркальное изображение. Именно оно нам и нужно, — комментирует Александр.

Делает надрезы на изображении, прикладывает к руке клиентки, примеряет. Девушка располагается в медицинском кресле, Александр моет руки, надевает перчатки, обрабатывает место операции дезинфицирующим средством, наносит бесцветный гель и прикладывает получившиеся изображение. Через пару минут снимает — рисунок отпечатан на коже.

Александра за это время успевает приготовить инвентарь: заряжает машинки одноразовыми иглами; приносит бумажные полотенца, разливает по маленьким пластмассовым стаканчикам краску и кладет рядом с мастером эскиз.

– Многие мастера не приветствуют, когда человек приходит делать тату с подругами, друзьями, родственниками, — говорит Александр. — Я не вижу в этом плохого. Идет общение, человек отвлечен, меньше чувствует боль. Значит, работу сделаю быстро и четко.

Машинка жужжит, Александр окунает инструмент в краску и начинает работу, чередуя машинки.

– Раньше они были универсалами. Сегодня каждая под свое. Одна машинка делает толстые контуры, другая тонкие, третья — тени, четвертая — грубые тени. Мы, как и любая другая индустрия, не стоим на месте.

Спрашиваю, что меняется в татуировании с появлением новых технологий.

– Новые машинки прокрашивают хорошо, и тату через четыре дня заживает. Со старыми, индукционными, заживает очень долго. Первая машинка, которая у меня была, это «Iron Cross» за 32 тысячи. До сих пор храню. Немного переделал, она рабочая, но ее в деле не использую.

Через два часа половина работы сделана. Перерыв. Пока клиент отдыхает, Александр пытается ее разговорить, спрашивает, знает ли она что-то из истории тату. Оказывается, нет.

– Слово «татуировка» появилось благодаря путешественнику Куку. Раньше тату было обычным делом — украшением тела, даже названия ему не давали, — рассказывает мастер.

Рука девушки припухла, кисть затекла. Александр продолжает работу, следит за состоянием клиентки. Спустя еще почти два часа рисунок готов.

– Классно,— девушка довольна. — Только болит рука сильно.

Мастер дезинфицирует руку, оборачивает специальным материалом, вручает памятку по уходу за тату.

В очереди тем временем уже четверо.

– Я набиваю с целью оберега,— рассказывает Владимир, руки которого покрыты татуировками.— Я сам язычник. Считаю, что любой символ на теле влияет на жизнь. Татуировка — хороший оберег.

– Все началось со двора. Точнее, с одноклассника Коли. Он сделал самодельную тату-машинку: ручка, от нее шла вилка или ложка металлические, к ним крепился моторчик от видеомагнитофона или плеера, — вспоминает Александр. — Потом служил в армии. Там узнали, что хорошо рисую, делал сослуживцам тату. После армии жил в Москве. Там нашелся человек, который помог мне поднять квалификацию. И тогда я понял, что хочу связать жизнь с тату-делом,— говорит Александр.

Александр набивает татуировку Надежде. Фото: Марина Сенина

Небольшой перерыв проводим за чаепитием.

Профессионально бить Александр начал в 2011 году, со временем его тату-салон стал одним из первых в городе. Александр говорит, что до этого татуировки делали в основном по квартирам, гаражам, сараям, чаще всего в антисанитарных условиях. Отмечает, что у многих тату свидетельствует о пребывании в местах лишения свободы: там, кстати, краску вгоняли под кожу обычной иглой.

– О том, чтобы открыть свой салон, думал долго. Тогда в Орле вообще не было подобных студий. На весь город было три человека, которые делали тату дома. Но нужных средств долго не было. Поначалу не было и клиентов. Приходили два-три человека в неделю: надписи да иероглифы сделать. Порой денег не хватало на то, чтобы заплатить за аренду помещения. Так бывает всегда, когда появляется новый мастер. Народ боится идти: нет клиентской базы, портфолио. Но потом пошло дело, сегодня все расписано до конца мая, даже реклама не нужна.

Спрашиваю у мастера, как относятся к его работе близкие.

– Мама у меня директор школы, православный человек. Понятное дело, как относятся к моей работе ее коллеги. Люди старой закалки считают татуировку признаком того, что ты сидел или из неблагоприятной семьи. Но семья у меня хорошая. Отец предприниматель. Он с пониманием относится к моему труду, — говорит Александр.

У Александра двое детей.

—Я разрешу им делать тату. Но только после 18 лет.

Спрашиваю у Александра, какие виды краски существуют и чем они различаются.

– У одних производителей густая, у других — жидкая. Раньше били все одной краской, сегодня одна краска идет только на прокрас, другая — на полоски. Если использовать краску не по назначению, татушка поплывет.

Татуировка, набитая Александром. Фото: из личного архива Александра Носкова

– Какие техники тату существуют? Как они вырабатываются?

– Техника татуирования у мастеров разная, она вырабатывается с годами. У каждого татуировщика сначала есть образец для подражания. Из этого подражания вырабатывается собственная техника. Я люблю работать в реализме: мягкие переходы, сходы, тени. Мой кумир —мастер мирового уровня Дима Самохин из Одессы. В июле, кстати, еду к нему. Будет делать мне тату. А я — смотреть за его работой, подучиваться. В Орле буду единственным с его работой, — рассказывает Александр.

– А что били орловчане раньше?

– Раньше били «трайбл»: тату от запястья до шеи, по спине. В начале 90-х у нас это было популярно. Родители наши застали этот стиль. Сейчас редко делают, ушло. Пошла новая тема, интересный стиль — графика. Делают изображение в пиксель. Еще молодежь любит «Олдскул» — я бы назвал его самым популярным сегодня стилем. Жесткий прокрас и контур. С развитием оборудования улучшается качество татуирования. И вот начинают повторять, набивать даже картины: мазок в мазок. Видел такую работу — «Утро в сосновом бору». Мы уже шутим: дойдем до того, что будем носить «живые» тату, — рассказывает мастер. — Взрослые люди делают что-то жесткое. Они приходят уже с эскизами. Не переубедишь сделать что-то иное. Получится только подправить, подсказать что-то в деталях эскиза.

Прошу Александра сравнить желания орловчан и жителей других городов.

– В Орле очень редко приходят с интересными, живыми работами. Чтобы сделать красивую работу, приходится уламывать человека, доказывая, что это действительно красиво, что это искусство. Потом приходится снижать цену. Снижаешь цену — уходишь в минус. В Орле татуировка только начинает развиваться. В Москве, например, это дело уже развито. Там много мастеров, у них есть возможность купить необходимые материал и оборудование. В Орле достать нужное сложно. Приходится заказывать в Москве. В столице, конечно, и бьют совсем иное.

– У тебя есть табу?

– Я никогда не берусь за лицо. Страшно больно, неприятно. Шею сделаю, лицо нет. Есть такая штука — аллергия на металл. Машинка делает 200 проколов в минуту. А если у человека пойдет аллергия, а гангрена? А если тем более это женское лицо? Не возьмусь никогда! Тату — это индивидуальность человека. Любой профессионал не будет копировать чужую работу. Я общаюсь со многими мастерами. Если работа хорошая, она засвечивается. И через неделю приходит человек и просит сделать ему такую же. Отказываю. Некоторые говорят, что я плохой мастер. Но это табу: не копировать чужое. Если есть идея, замысел — хорошо. Приди, попроси нарисовать. Эскиз платный.

– А есть свои «фишки»?

– Это мой фон. Из 16 мастеров этот фон вывел только я. Повторить его не может никто. Он сделан в стиле реализма. Там есть эффект фотографии: добавлен свет и идет размытость. В Орле никто не делал такого и не делает. И по портретам никто у нас не работает, кроме меня. Если человек по улице пройдет с тату, с портретом, сразу пойму, что если работу эту я не делал, значит, он не орловский.

– А можно ли избавиться от татуировки?

– Раньше ходили легенды, что можно забить татуировку молоком. Обычное парное молоко кипятится, забивается вместо краски. Где-то 98% этих людей просто гнили. Доходило до хирургического вмешательства. Потом был способ такой: брали тампон, пропитанный марганцовкой, и прикладывали к тату. Результат — ожог. Опять к хирургу. Был еще вариант: срезать татуировку. Сам видел, как это делали. Неприятно, — рассказывает Александр.

– А как сегодня выводят тату?

– Сейчас есть «Ваниш-ремувер». Это гель: лимонная кислота с солью. Сводят так: кожу обезжиривают, заряжается машинка с пустыми иглами, кожа травмируется. Поверх этого — гель. По инструкции: 15 минут выждать, стереть, не мочить. Итог: болячки и несведенное тату. Лучшие варианты сведения: хирург и лазер. Раньше говорили, что зеленый цвет не выводится, пробовал на себе — чернеет. Сегодня его можно вывести с помощью гамма или бета-лазеров. Лазер подбирается индивидуально, в зависимости от кожи. Он открывает возможность исправить ситуацию для человека, который ошибся или не определился с эскизом. Что-то не так — два-три раза осветлил и подбирай эскиз.

Александр рассказывает, что многие боятся делать тату потому, что считают это болезненной процедурой и клеймом на всю жизнь:

– Многие считают, что тату уродует тело. Не поддерживаю. Смотря кто делает, как и где. Есть места, которые не надо забивать: шея, пальцы. Но если опять же брать наше оборудование, то все позволяемо. Кроме того, все зависит от человека, от ухода за рисунком. То, что я как мастер сделал — 30% всей работы. Дальше только правильный уход. Это раньше — одеколончиком обработали, водочкой протерли и все.

– А правда, что существует тату-зависимость?

– Большинство людей считают, что татуировщики в краску добавляют наркотики. Это шутки. Просто 70% людей никогда на первой не остановятся. Все начинается с малой тату — это только предлог, а потом переходят к «большим формам искусства». Приходят, советуются, что набить.

ТЕГИ

поддержать проект

Для поднятия хорошего настроения, вы можете угостить наших редакторов чашечкой кофе

Маленькая чашка кофе