Новости – Общество
Общество
«Если ты уйдешь, нам тут хана!»
Наталья Марарова измеряет давление у пациента. Фото: Марина Сенина
«Русская планета» выясняла, как молодому фельдшеру работается в орловской глубинке
21 марта, 2014 15:32
15 мин
Всего в Орловской области 449 фельдшерско-акушерских пунктов (ФАП). Укомплектованность их медицинскими работниками — 85%. Средний возраст фельдшеров — 55 лет. В основном в ФАПах работают специалисты с большим стажем, которые привязаны к месту работы и месту жительства. Корреспондент «Русской планеты» поехала в деревню Гостомль, чтобы выяснить, какие мотивы побудили сюда приехать молодого фельдшера.
– В нашем районе на данный момент действует 15 ФАПов. Только в трех населенных пунктах работают молодые фельдшеры. Им всем нет еще тридцати пяти, — рассказывает замглавврача по организационной и методической работе «Кромской центральной районной больницы» Любовь Лежепекова.
Маршрутка, идущая через Кромы в Тросну, останавливается на остановке «деревня Гостомль». Именно здесь, по словам Любови Лежепековой, работает тридцатидвухлетний фельдшер Наталья. Я с трудом открываю дверь старой «газели» и выпрыгиваю на тротуар. На остановке пожилая женщина. Интересуется, зачем я ищу ФАП и не претендую ли на место Натальи. Отвечаю, что журналист, пишу статью.
– Да что там писать? Вот скоро уйдет Наташка и кирдык нам, понимаешь? Если бы не она, сдохли уж давно бы. Но ты сходи, сходи к ней. Она должна уж скоро будет прийти. Рано ты приехала. Она работать начинает с девяти. Ну, постоишь, подождешь, — заключает бабушка и указывает мне на скрытый за другими постройками дом. — Вон там пройдешь по тропинке да найдешь. За вон тот дом, видишь?
Я благодарю женщину и уже собираюсь уходить, но моя новая знакомая не отпускает.
– Я-то думала, что ты за нее работать приехала. Хочет тут одна за нее в медпункте посидеть. Из села соседнего. А Наташку в район. Ох, кирдык будет без нее. Та-то не постоянно на работу приезжать будет, а только раз в какое-то время, — жалуется пенсионерка.
Я иду к ФАПу по грунтовой дороге. Осматриваюсь. Расположение строений в деревне довольно странное: они образуют круг. В середине — поле, напоминающее футбольное.
Одноэтажные покосившиеся дома, наклоненный под острым углом забор — почти у всех жилых строений стандартные проблемы.
Я подхожу к дому, который местная жительница обозначила как медпункт. С виду обычный дом. Разделен на две семьи: одна половина покрашена в ядовито-зеленый, установлены пластиковые окна и спутниковая тарелка; другая не покрашена, со старыми окнами и без тарелки. Вокруг дома — забор.
Ко мне подходит симпатичная улыбчивая девушка. У нее и интересуюсь, как найти ФАП.
– Так вот он. Вы напротив него и стоите. А вы ко мне? Пойдемте, — говорит девушка и открывает калитку.
Представляюсь.
– Ух, ты, интересно. Меня Наталья Морарова зовут. Я фельдшер. Раньше это был обычный жилой дом. Только он в собственности администрации. Когда-то здесь жили, потом сделали детский сад, парикмахерскую и жилое помещение. Потом это все развалилось. Теперь тут живет всего одна семья, а под ФАП отдали часть пустого дома.
Узкая дорожка к дому вымощена каменными плитами, вход в медпункт — со двора.
– Смотрите, аккуратнее, — указывает Наталья на разбитые ступеньки.
На них оборудован пандус. Рельсы очень близко друг к другу, поэтому подниматься неудобно.
– Вот порожки недавно сделали. У нас в селе проживает один колясочник. А если имеется на участке хоть один колясочник, мы обязаны установить пандусы. Вот только здоровые люди теперь недовольны: пройти невозможно. У нас бабушки многие по обычным ступенькам поднимаются с трудом с костылями, а тут еще и пандус сделали. А зимой скользко, — делится Наталья.
В просторной комнатке у стены с выцветшими обоями и плакатами, призывающими бороться со СПИДом и гепатитом, стоят буквой «Г» две кушетки. Рядом письменный стол. Скрипит старый пол, застеленный красно-коричневыми ковровыми дорожками.
Рельсы поставили так близко к друг другу, что теперь подниматься по ступенькам затруднительно. Фото: Марина Сенина
– Раздевайтесь. Это у нас как прихожая. Вот тут вешалка. А это приемная у меня, — Наталья проходит в просторное помещение с белыми занавесками на окнах.
Здесь тоже коричневая кушетка, старый темный письменный стол, заваленный папками и бумагами, и шкаф, неровно покрытый несколькими слоями голубой краски. Наталья идет дальше.
– Здесь у нас процедурная. Тут я делаю уколы и здесь у нас хранятся все лекарства.
В помещении голые светлые стены, такие же скрипучие полы. У стены кушетка. В двух застекленных шкафах — лекарства, рядом с ними раковина. Спрашиваю у Натальи, как обстоит дело с техникой и в каком она состоянии.
– С техникой нормально. Из «Медтехники» каждый год приезжают люди, проверяют все: если надо, сразу что-то отремонтируют. Но у меня на всякий случай из техники есть тонометр свой запасной, мало ли что. Главная у нас проблема — это состояние здания. В этом году обещали наконец-то выделить нам деньги на ремонт. Говорят, сделают шикарный ремонт: крышу перекроют, окна пластиковые поставят, двери установят новые прочные, обои уберут, а стены вагонкой пластиковой обошьют, проводку поменяют.
Интересуюсь у Натальи, правда ли, что она скоро покинет Гостомский ФАП, а на ее место придет другой человек.
– Я сама уже год живу в Кромах. Замуж вышла и переехала туда. Каждый день сюда ездить не очень выгодно: немало денег уходит на проезд. А зарплата у меня 10 тысяч. Из этих денег остается не много. Думала, конечно, о том, чтобы уйти, — рассказывает фельдшер.
Ее прерывает телефонный звонок. Девушка поднимает трубку, говорит кому-то, чтобы приходили.
– Пациенты. Скоро придет один. Я очень хотела бы работать на скорой помощи в Кромах. Я там подрабатывала какое-то время. Но не знаю, когда мечты воплотятся в реальность. Может, в скором будущем и уйду, но я боюсь, что меня не отпустят отсюда на скорую.
Наталья говорит, что кромское начальство строго старается не допускать ухода фельдшеров с работы в медпунктах. Количество работающих ФАПов, по словам молодого специалиста, стремительно сокращается.
– Вот-вот закроются еще два медпункта в районе. У фельдшеров заканчивается лицензия, нужно идти на учебу. А кому идти, если они на пенсии все? Ясное дело, не поедут учиться в Орел. Вот и закрываются. Да и на селе работать никто не хочет. Молодежь тем более не пойдет в ФАПы: зарплата низкая, никаких перспектив.
Здание Гостомского ФАП. Фото: Марина Сенина
В 2011 году в Орловской области была запущена программа «Земский доктор». Ее целью является обеспечить сельские ФАПы молодыми специалистами. А средством — миллион рублей, который выплачивается уехавшему медику работать в село. Спрашиваю Наталью, куда она свой миллион потратила.
– Программа эта к нам не относится. Мы — фельдшеры, которые окончили медицинское училище, а по программе деньги получили именно врачи, окончившие высшие учебные заведения. Только доктор, который придет на село работать, получит денежную выплату, а мы… — вздыхает Наталья. — В Кромском районе, насколько мне известно, никто не попал под эту программу.
– А вы давно здесь работаете?
– Уже 12 лет. Как отучилась, так и приехала в Гостомль. Я окончила училище, когда из этого медпункта ушел фельдшер. Приехала ко мне глава нашей администрации и попросила поработать временно, пока мне найдут замену. Я вообще собиралась тогда в Кромы пойти работать медсестрой, но вот просьба главы администрации и мысль, что народ тут будет без фельдшера сидеть, сбили меня с пути, и я решила приехать работать в этот ФАП. Так вот и осталась тут. Тем более сама родом из этой деревни.
– А если вас все же отпустят на скорую помощь, кто будет тут работать? Говорят, что замену вам уже нашли.
– Да, нашли, — говорит Наталья, ровняя кипу бумаг на столе. — Село Моховое — ближайший к нам участок. Там тоже есть ФАП. Фельдшер из Мохового говорит, что если я уйду, она будет с удовольствием сюда ездить. Хотя бы на полставки. Раза два в неделю она будет приезжать. Но сельчане не хотят этого. Говорят, без меня им «хана».
В кабинет входит светловолосая женщина средних лет.
– Привет, Люба, — Наталья здоровается и поворачивается ко мне. — Это санитарка, Любовь Акулиничева. Мне тоже, конечно, не особо хочется уходить с этой работы. Привыкла к людям. Отношения с населением у меня нормальные, дружим. Каждому, конечно, не угодишь. Находятся такие, кто упрекает, если меня нет на месте.
– Народ не понимает, что на совещание она уезжает, — поддерживает Наталью Любовь. — Сутки напролет сидеть на месте невозможно
– Население у нас в основном старше шестидесяти. Молодежи нет почти. Вот отчеты недавно делали. Смертность большая. В этом году у нас уже умерли десять человек, а родилось трое.
– А роды приходилось принимать?
– Нет, — смеется Наталья. — Роды мы не принимаем. Пункт у нас только называется фельдшерско-акушерский, но роды принимают в районной больнице. Мне звонят, если женщина рожать начинает, я вызываю скорую помощь из Кром, они приезжают и забирают будущую маму в больницу. Роды — это очень сложная процедура, ею я не занимаюсь. А экстренно принимать их пока не приходилось. Но обычно женщины заранее ложатся на сохранение в Кромскую больницу, чтобы все точно хорошо прошло. А то ведь если осложнение какое, то вообще в Орел везут, а до него 40 километров.
Если кто-то в деревне умирает, то также вызывают скорую помощь, на которой умершего и отвозят в морг в Кромы.
Наталья Морарова в своем рабочем кабинете. Фото: Марина Сенина
– По ночам, бывает, вызывают. Не очень часто, но бывает. У меня здесь родители живут. И вот я иногда остаюсь у них ночевать. Иногда ночью приходит кто-нибудь из деревенских: срочно нужна помощь. Не откажешь ведь! Вот и идешь среди ночи через поле километра три. Страшно и жутко, конечно, но идешь, — говорит Наталья.
– Одна?
– Одна, конечно, не хожу. Обычно с кем-то из родственников больного. Они и обратно меня провожают. Нужно идти. Мало ли что там может быть. Может, простуда, а может, какое другое опасное заболевание с теми же признаками.
Вот и первый пациент. Молодой мужчина.
– Про Наташку нашу давно пора написать. Что бы мы без нее делали! — говорит Денис Элистратов.
Наталья измеряет мужчине давление и ставит укол.
– Ходят люди на уколы: им назначают их врачи в районной больнице, а я здесь делаю. На них-то ходят, а вот на приглашения на прививку в медпункт неохотно реагируют. Практически никто сам не идет к нам. Приходится ходить по домам, делать. А приглашать — бесполезно. Даже не возраст и отсутствие сил людьми правят, а лень, обычное нежелание. На прививки без отговорок водят лишь детей: у нас есть на участке малыши.
В деревне есть школа, в которой 29 учеников. Своей медсестры там нет, так что обращаются все к Наталье.
– За день, бывает, и восемь человек приходит, и два, и ни одного. В основном просят померить давление или жалуются на простудные заболевания. Если что-то экстренное, я сразу вызываю скорую помощь, которая забирает больного в Кромы.
Спрашиваю у Натальи, случаются ли в деревне пики заболеваемости или наплывы пациентов:
– Самые беспокойные у нас времена года — это весна и осень. Но весна — самое-самое беспокойное. Именно весной многие начинают готовиться к огородам и делают прививки. Летом почти не приходят, с огородами болеть некогда.
– А делаете что-то не входящее в вашу компетенцию?
– Да, есть такое. Летом клещей сама вытаскиваю. По правилам нужно отправлять с клещом в районную больницу. Но наши местные не хотят ехать. А я не против им сама помочь. Вот и удаляю клещей и назначаю на пять дней антибиотики.
В медпункт входит мужчина преклонных лет, которого дамы называют Иванычем.
– Здорово! Во снегу-то навалило! Возле сельсовета машину аж завалило, представляешь, Люб?
Иваныч снимает верхнюю одежду и даже переобувается в тапки.
– А на что он жалуется? — тихо спрашиваю у Любви Акулиничевой.
– Иваныч-то? Разве что на недостаток внимания и общения. Привыкли уже, — смеется женщина. — Это наш постоянный клиент: давление померяет сейчас, взвесится да домой.
На столе у Натальи блистер таблеток. Интересуюсь, есть ли в Гостомле аптека.
– Аптеки нет, а мы продажу препаратов не осуществляем. Организовать это возможно, но совсем не так легко, как многим кажется. Это не просто — закупить партию лекарств, привезти сюда, повесить ценник и начать продавать. Для осуществления торговли в медпункте должен быть сейф, в котором хранились бы лекарства, должны быть установлены решетки на окнах, которых также нет. Вот раньше мы торговали без всего этого: в этом кабинете был шкаф, в нем хранились лекарства. Нужна человеку зеленка та же — пожалуйста. А потом вот стала прокуратура ездить по ФАПам и проверять. По новым правилам такая торговля запрещена.
Ближайшая аптека для жителей Гостомля — в Кромах. Наталья прекрасно понимает, что пожилым людям нелегко до нее добраться: на остановке не каждый автобус останавливается — заполняются еще в Тросне. Поэтому жители могут купить лекарства, только попросив об этом Наталью.
Возвращаюсь в областной центр. На остановке вместе со мной ждут автобуса еще трое: двое средних лет и пожилая женщина. На мой вопрос о нужной маршрутке она не сдерживает эмоции.
– Кошмар тут. Живем в дыре настоящей. Вот как тут накатаешься до аптеки? Проезд в один конец до Кром 25 рублей почти стоит, так и обратно вернуться надо. Очень дорого лекарства обходятся. Наташу тоже постоянно просить невозможно, загоняли уже девчонку. Неужели нельзя закупить лекарства в медпункт? Тот же аскофен, без которого никуда. А что у нее там? Зеленка и йод. И все! Что она этим вылечит? Эти средства в каждом доме есть. И смысл к ней тогда ходить? Уж нам как жителям чернобыльской зоны могли бы аптеку небольшую организовать. И так скоро передохнем тут: на земле ничего не родится, дышать невозможно, так еще и за лекарствами ехать не пойми куда!
поддержать проект
Подпишитесь на «Русскую Планету» в Яндекс.Новостях
Яндекс.Новости
