«Смотри в окно и лови»

Председатель Орловской организации «Союз художников России» Владимир Блинов Фото: Виктор Дышленко

Художник Владимир Блинов — об особенностях орловской живописи, спросе на искусство и проблемах современных живописцев

Марина Сенина

24 сентября, 2014 19:12

9 мин

Владимир Блинов — художник-проектант, дизайнер, живописец, график, в прошлом — главный художник города Орла. С 2009 года — председатель Орловской организации «Союз художников России». Его работы находятся в Орловском государственном литературном музее И.С. Тургенева, Доме-музее И.А. Бунина в Грассе во Франции, Музее магистрата Оффенбаха-на-Майне в Германии, Городском культурном центре города Леувардена Нидерландов, в частных собраниях в России, Венгрии, США, Финляндии, Японии и множестве других стран. «Русская планета» поговорила с Владимиром Блиновым о функциях художника в наши дни, важных моментах в изобразительном искусстве и проблемах, с которыми сталкиваются современные живописцы.

– Владимир Николаевич, чем сегодня могут порадовать и удивить зрителя орловские художники?

– Сегодня зрителя мало чем можно удивить, с одной стороны. С другой стороны, вообще удивительно то, что в XXI веке, в 2014 году, мы — союз художников России все еще существуем, и не только существуем, но и пытаемся заработать на наших произведениях, пытаемся подготовить произведения на выставки, и эти самые выставки проводим. Выставки бывают очень разные: мы готовим от областных, региональных и межобластных выставок до всероссийских и международных. Просто удивлять зрителя не нужно, потому что искусство наше рассчитано на вдумчивое созерцание и понимание смысла жизни. Союз выживает и еще достигает таких вершин! Это есть, кстати, наша главная особенность.

– Спрос на произведения искусства остается неизменным? Изменился ли он за последние 20-30 лет, например?

– Откровенно говоря, раньше было более гармоничное соотношение между зрителем и нашей художественной интеллигенцией, потому что государство занималось этим. Может, это не совсем был отточенный механизм, но раньше был тот же социальный заказ, например. Садики и различные учреждения делали заказ на оформление интерьеров, пространства: и как занимались текстурой, так и наполняли пространство произведениями изобразительного характера. Сегодня же социальных заказов вообще нет. Есть тупое следование проведению работ, размещению заказов на чужой манер: идет тендер, заказывают работу не хорошего художника, а у того, который сделает это за более низкую цену. Отсюда и качество соответствующее.

– От чего в наши дни зависит спрос на произведения искусства, кроме как от поддержки государства?

– Зависит все от уровня жизни и культурного развития населения той или иной страны. На Западе, например, больше галерей, людей-ценителей прекрасного, организаций и фирм, занимающихся выставками. У нас сложно заинтересовать даже предпринимателя, чтобы он заказал скульптуру, картину. У нас плохо доходит о пользе этого из-за низкого культурного уровня. Когда я работал дизайнером и оформителем, то мне сразу включали в заказ скульптуры и живопись. Сейчас такого почти нет. Потому в новых кварталах, которые у нас строятся, не найдешь скульптур, монументальной живописи.

– Отсутствие спроса на произведения искусства влияет на заработок художника. Может ли сегодня он заработать на жизнь, продавая свои работы?

– Один или два художника из ста могут, при этом не работая в другом месте, а пребывая только в творчестве. Хотя нельзя сказать, что рынок перенасыщен произведениями. По соотношению художников и количества населения, у нас даже ниже среднего та планка, которая определяет возможную потребность в произведениях. У нас в союзе и скульпторы, и прикладники, и монументалисты есть. Мы можем делать все: и фасады домов, проекты заборов, скамеек, что угодно. Но так как это все мертвое, люди привыкли к безнадежно скучному. Это очень расстраивает.

– Меняется ли функция художников из-за этого с годами?

– Открыть человеку глаза на мир вокруг, показать, как он прекрасен, вот главная функция на сегодня. Ведь, во-первых, 96% людей не замечают даже того, вокруг чего они ходят. Во-вторых, если человека целенаправленно воспитать на прекрасное, то он не будет мириться, что грязно вокруг. Он будет следить за чистотой. Все говорят про Дворянское гнездо: там красиво, но грязно. В воскресенье выйдешь туда и толпу молодежи увидишь, которая там и мусорит. А откуда это? Если зритель будет часто видеть красивое, то, как говорил Достоевский, красота спасет мир.

– А оказывает ли влияние политика на функции художника?

– Художник у нас всегда над политикой, как философ. Он существует вне политики. Такого и не было, чтоб он зависел от нее.

– Можно ли тогда назвать уличных художников, которые пишут картины-высказывания на политические темы, художниками?

– Концептуалисты. Они не художники, а политики. С помощью элементарных навыков владения изобразительного искусства, они удивляют и привлекают внимание к себе, своим проблемам. Это не художники. К аэрографии я отношусь положительно. Это форма выражения при помощи чего-то: акварель, пастель. В отношении граффити — никак не могу найти объективное. Это агрессия. Выражение неосознанной агрессии в виде наступления на окружающую действительность. Я 15 лет назад был во Франкфурте. Там граффити занимались африканцы. Они выражали протест, что живут в Европе, а их не признают. Так они привлекали внимание. И здесь так же. И попутно это творческий эгоцентризм. А когда он не наполнен содержанием, когда человек в 16 лет монограммой пытается наследить в городе, за этим ничего нет.

Сейчас это явление стало превращаться в более объективное и иногда красивое. Сегодня даже стали выходить в сторону прорыва пространства. Элементы монументального искусства начинают оттягивать негативные моменты в сторону, чтоб создать привлекательное для людей.

– Какие есть отрицательные и положительные моменты в жизни современных художников?

– Неприятные процессы: «наезжают» разные городские службы на нас. Раньше художник был социально значимым и нужным обществу человеком, а сейчас все вопросы решают, как получить лишний рубль с человека. У нас есть сложная ситуация с мастерскими, они отданы для пользования художникам, а сейчас разные управляющие компании собираются брать с них деньги. А интересен художественный процесс тем, что сейчас мир стал более открытым, и стало много возможностей. Многое можно почерпнуть, сделать, придумать. Жаль, что не все воплощается.

– А что придумывают орловские художники?

– У нас в Орле союз ценит традиции. Говорить, что в союзе появились новые художники, которые ищут новые формы, я бы не стал. Но и в тех рамках, в которых работаем, в реалистических, есть художники, которые ищут и находят интересные моменты, и с этими достижениями получают признание зрителя.

– Если в союзе художники работают в реалистических рамках, то должна быть определенная специфика в их творчестве.

– Орловская область уникальна тем, что здесь букет знаменитых писателей. У нас более ста достойных писателей. Это создает окраску и творчеству орловских художников. На каждой выставке у трети художников — пейзажи литературной основы. Сейчас у нас проходит выставка «Тургеневская осень». Мы выиграли грант среди творческих общественных организаций в Орле. И вот 26 человек с января по сентябрь писали пейзажи. Каждый по 3-4 произведения. Конечно, среди них и пейзажи литературной Орловщины. Кстати, 2015 год — год литературы. Думаем с писателями сделать совместную выставку.

– В Орле выставки художников — не редкость. На них представляют работы как давно известных мастеров, так и почти никому не известных, новичков. Есть ли в Орле молодые художники, которые стали знаменитыми после первой выставки?

– У нас есть. Правда, понятие «молодой» размытое. Если в других видах искусства, 20-30 лет — молодой. То у нас и в 40 лет может быть молодая звезда. У нас в пределах от 30 до 40 есть: Мария Васильева, Юрий Шатохин. Недавно ездили на Всероссийские пленэры, показывали неплохие работы. Молодые, не члены союза, подающие надежды, есть. У нас есть Михаил Сокольский, он работает как дизайнер, художник-скульптор, он делает модели колоколов.

Каждый год талантливых и известных художников становится больше. Сейчас в орловской среде, союзе, три года действует программа социальной поддержки — творческие стипендии. Нас в союзе всего 80 человек, десять получают стипендии. Она небольшая — пять тысяч в месяц в течение года. Но она дает возможность купить холст, краски. Мы ни столько удручены размером стипендии, сколько количеством человек, которые ее получают. Есть союзы, где все члены ее получают. У нас лишь десять.

– Какое напутствие вы можете дать молодым художникам?

– Художникам сложно давать напутствие. Каждый приходит в искусство своим путем. Но надо уберечь себя от сиюминутного, того, что отвлекает от мыслей. Искусство принадлежит к более высоким материям, а его наша обыденность растрачивает. От этого стоит отстраняться в свой мир. Сейчас художник обеспокоен конкретными вопросами бытия. Сейчас он думает: «Надо сходить на занятия, на работу, потом дела. А после прийти в мастерскую и что-то сделать, если будут силы». Это нехорошо.

– Каким вы видите будущее орловского художника?

– Будущее художников зависит и от окружения, и от самого себя. Случайности, моменты окружают тебя всюду: смотри в окно и лови.

ТЕГИ

поддержать проект

Для поднятия хорошего настроения, вы можете угостить наших редакторов чашечкой кофе

Маленькая чашка кофе